9 декабря 2010 года в Венеции вслед за Архитектурным Биеннале закрылась выставка из фонда Чиньи «Джованни Батиста Пиранези».

 

  Отчёт о поездке.

 

  Кто не знает Пиранези! Он везде.  В каждом музее, в каждой квартире архитектора, если поискать, можно найти картинку. Но что такое Пиранези и пиранезианство довольно сложно понять и, тем более, объяснить. Я сам знаком с ним с раннего детства. В родительском доме, в столовой, всегда висели «Арка Тита» и «Сады Тиволи», купленные как подлинники в двадцатых годах, на Кузнецком мосту. Потом, в библиотеке, я находил старые альбомы  с гравюрами. Но заново я открыл для себя Пиранези, уже учась в архитектурном институте, когда случайно наткнулся на папку с фотоотпечатками. Они были гораздо качественнее в контактной печати, чем в книжной полиграфии. В сороковые годы они были приобретены нашими родителями - студентами. Вытащив запылённую папку контактных отпечатков, мы подолгу рассматривали их вместе с Сашей Бродским. На этой почве, пожалуй, произошло наше творческое объединение  и началось настоящее увлечение архитектурой и офортом. С тех пор прошло 30 лет, и много воды утекло, мне казалось, что я знаю о Пиранези уже всё. Но, неожиданно, ко мне в мастерскую приехал Александр Бродский и сказал, что нужно срочно ехать в Венецию на выставку Пиранези… Я почувствовал, что произошло что-то серьёзное… и я поехал…
  Настроение было скептическое. Не понравилась мне Венеция в этот раз. Погода была дрянная, лил дождь, вода постоянно затапливала улицы, не давая расслабится. И туристов, казалось, было больше обычного. Но больше всего раздражал евроремонт, который был повсюду. Я стал замечать то, что раньше не замечал.  Пластиковые евроокна на Гранд канале. Бутики с трусами, не выключаясь, освещали улицы, так как темнело рано.  Где – то, между пер Риальто и пер Сан Марко, я наткнулся на огромный современный дом, уже безобразный тем, что он современный. Сан Марко и палаццо Дожей стояли по колено в воде, затянутые рекламными  баннерами с полуголыми тётками. В единственно открытом кафе играли музыканты, напоминая последние кадры из фильма «Титаник». Особенно раздражали эти тётки. Напечатать такой баннер стоит копейки, а реклама даёт много денег,  без этого сейчас никак нельзя. Во времена Пиранези печать гравюры выполняла ту же роль, и сам оттиск на бумаге не стоил много денег. Изготовление же гравюры требовало огромного труда и особого мастерства. Однажды я пытался объяснить студентам, как делается офорт. Как выбирается лист меди и долго шлифуется до зеркального состояния, как прорабатывается квасцами, затем нагревается и затамповывается специальным лаком. Что лак, нужно правильно закоптить свечой, что потом, рисунок эскиза, осторожно, зеркально переводится на чёрную поверхность офортной доски. Как готовый рисунок травится кислотой, как готовится бумага,  да и весь процесс печати. Я пытался объяснить, как гравер должен зеркально рисовать негатив рисунка на чёрном, при этом представляя себе позитив. И понял, когда увидел ухмылки на лицах студентов, что никогда они этого делать не будут.  А делать будут, как проще. И по-другому. А я не знаю, как "по-другому". Искусства без тяжкого труда и мастерства не получается. 
  Такое же предвзятое отношение было и к закрывающемуся Архитектурному Биеннале. И я решил, что кроме архитектуры самого  Арсенала, смотреть мне не на что, и на выставку не пошёл, оставив силы на Пиранези.
  Выставка для меня началась с того момента как, вапоретто театрально отчалил от «гибнущего Титаника» и по зелёным волнам направился к острову Сан Джорджио, к любимым Палладио и Пиранези. И там, на выставке Пиранези, я, наконец, успокоился, почувствовав себя, как дома. Прежде всего, я увидел удивительное внутреннее пространство, где была размещена экспозиция, заканчивающееся где-то в темноте деревянными балками.  Всё внимание света - на гравюры. Открытие первое в том, что прекрасные, как мне казалось, копии очень сильно отличаются от подлинников. И я, подчас, не узнавал знакомых мне работ. Особенно это относится к большим офортам. Гравюрный оттиск, как и архитектуру,  невозможно воспроизвести книжной полиграфией. Большая гравюра имеет свой масштаб. К ней нужно идти.  Сначала воспринимается образ целиком, а при приближении, замечаешь всё больше и больше деталей, до причудливой паутины узоров авторского штриха. Неровности бумаги дышат, делая образы объёмными и живыми. Один такой офорт можно разглядывать часами, гуляя по античным мостовым, заглядывать в арки акведуков. Есть не просто красивые картинки, а листы с огромным количеством  информации об археологии, архитектуре с текстом, чертежами планов и разрезов. Поразила своим масштабом четырёхметровая колонна Трояна, состоящая из двух частей с полным описанием подвигов императора. Выставленный в одном месте материал грандиозен и непостижим по масштабу заявленных тем и качеству произведений. Нужно отдать должное авторам выставки за то, с каким вкусом и качеством сделаны все детали: рамы, паспарту, надписи и т.д. Помимо выставленной коллекции офортов Пиранези, вдохновлённые авторы выставки сделали три самостоятельных проекта. Один из них, проект не новый.  Это сравнение  гравюрных видов Рима с фотографическими картинами, снятыми с тех же точек. Этот проект пользуется наибольшим успехом у публики, потому, что поражает сходством этих картин с сохранностью этих же исторических объектов. Так же развлекает публику нахождение различий между офортом и фото оригиналом. А между тем, знающий специалист тут должен снять шляпу, потому что весь мир обязан такой сохранности исторических памятников именно Пиранези. Рисуя руины, как законченные композиции, он и сам не подозревал, что закладывает основы будущей реставрационной школы. И потом, через многие годы, его офорты понадобятся, для того, чтобы из мусора археологических обломков «правильно» достраивать исторические памятники.
  Идея другого проекта это оживление гравюрных образов в реальные объекты. Тут же показан процесс, как при помощи компьютерных технологий создаётся цифровая модель, а затем показана технология отливки и сборки объектов в натуральном материале. Представлен камин, светильник и несколько ваз. Довольно условно сделана попытка воссоздать интерьер каминной комнаты.  К компьютерным чудесам мы все привыкли, и даже уже привыкли ругать цифровой продукт за его сухость и безжизненность. Но, увидев воссозданный офорт в реальном объёме, открытием для меня стало то, что та «мелкотравчатость», идеально подходящая к графике офорта,  может с таким же успехом существовать в авторском  предметном дизайне.  Оказалось, что все эти нарисованные травки, растения, раковины, переходящие в морды животных имеют свою логику, смысл и образуют неповторимый стиль самого автора.
  По студенчески смело и свежо выглядит анимационный проект «Тюрьмы». Экспонировалась пятиметровая деревянная башня – шалаш, покрытая белой простынёй. Этот самостоятельный дизайнерский объект, навеянный графикой офорта, выполняет роль кинотеатра, где под музыку беспрерывно идёт трёхмерное путешествие в мир архитектурных фантазий. Сам фильм для специалиста тоже не вызовет удивления. В общем, это ученическая работа, сделанная в 3D MAX. Но всё в целом - удача. А главное достоинство этих проектов в том, что к традиционно выставочным стенам прибавились объёмные элементы, появилась возможность театрально использовать пространство, разнообразить экспозиционные акценты по траектории движения посетителей. Всё сделано профессионально и с большим вкусом.  Вероятно это самая лучшая выставка посвящённая памяти великого Пиранези.
Так получилось, что наследие, оставленное  простым «венецианским  архитектором», который ничего не строил, повлияло на ход развития архитектуры гораздо больше, чем реальные произведения выдающихся архитекторов. Повлияло на умы и философию, на моду и стили, на интерес к истории, на становление мировой реставрационной школы.

И, мне кажется, самое главное в том, что искусство Пиранези всегда вдохновляло и продолжает вдохновлять творческих личностей  заниматься архитектурой и искусством.

 

 

Илья Уткин